Сидеть вместо Серебренникова должны специально обученные люди. Видимо так следует понимать слова Кирилла Серебренникова: Я художественный руководитель и не имею никакого отношения к экономике. Я в ней ничего не понимаю. И для учета денег есть специально обученные люди.
"Зицпредседатель Фунт" ответит за всё.
Тогда чего испугались остальные "интеллектуалы", неужели того, чего боялся персонаж к/ф "Берегись автомобиля" Дима Семицветов?
Вчитайтесь, что они говорят:
Но как так, он же (Серебренников) совсем не богатый. Украдено не так много, посмотрите сколько украли на реконструкции большого театра и им ничего не было, Владимир Владимирович не позвольте следственным органам выполнять свои обязанности, чуть ли не на коленях просят представители бомонда президента России Владимира Путина.
Во Франции "рвет тельняшку на груди" писатель Борис Акунин, сравнивая Серебренникова с Мейерхольдом, а Путина со Сталиным.
Во Франции "рвет тельняшку на груди" писатель Борис Акунин, сравнивая Серебренникова с Мейерхольдом, а Путина со Сталиным.
Зря наговаривает, первый совсем не Мейерхольд, второй совсем не Сталин.
При Сталине абсолютное число воров отправились бы в места отдаленные, а остальные бы, как честные люди, жили одну на зарплату и пенсию, о чём поведала недавно известный ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС Алла Пугачева.
членов Киносоюза вообще не остановить: «Киносоюз России выражает решительный протест против задержания нашего коллеги Кирилла Серебренникова! Эти действия наносят удар по культуре как основе общественных отношений в государстве. Этими действиями, совершенными в добавок с особой демонстративностью, отменяется хрупкий баланс общественного договора интеллигенции и власти.»Господа, вы с какого дерева рухнули, в каком галлюциногеном бреду вам привиделся общественный договор интеллигенции и власти, (опустим, что среди лицедеев и ремесленников сцены интеллигентов на самом деле единицы)?
Без привлечения театральных деятелей, главных режиссеров театров не может вестись следствие, потому что в театре свои законы, это особый организм. - заявляет режиссер Алексей Герман.
Ба, там ещё и свои законы! Здравствуйте уважаемая "Коза-Ностра", за вами действительно пора выезжать, а пока закусывайте.
Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. "Интеллигенты" тоже люди, тоже проговариваются. Внимайте:
Мы знаем, что проект «Платформа» был, что в нем участвовало большое количество талантливых людей. ... Я не понимаю, почему с Кириллом обходятся так жестко, зачем пугать огромное количество людей. (А. Герман)
Уловили? Их там было много за этим корытом на этой платформе. Это означает, что их, явно или косвенно, эта ситуация тоже коснется. Им и страшно и обидно. Они бы сбежали, но:
Эпик фейл прозвучал в устах Д. Быкова: Если мы уедем, то это обрекает нас на унижение, на нищету, на фактическое согласие сдать страну в руки вот этим людям.
Да вы охренели, с чего вы взяли, что нищета и унижение это не ваша среда? Повторю слова одного мудрого человека: Хотите жить богато, идите в бизнес.
Вот в принципе и всё выяснилось. Их отрывают от кормушки. История с Серебренниковым это в первую очередь весточка богеме - у государства воровать нельзя. Отсюда и "поросячьи визги".
Хотите дальше воровать? Замените в вашем "общественный договоре со властью" слово власть на "сообщество себе подобных" и воруйте друг у друга. Если что, договоритесь.
p.s. Кириллу Серебренникову предъявлено обвинение по ст. 159 ч. 4 УК РФ "Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере", а это значит что у следствие есть факты его вины, степень которой будет определять суд.
Поэтому исключительно здравой выглядит позиции Никиты Михалкова и Андрея Кончаловского:
Я только могу сожалеть, естественно, могу соболезновать тому, что произошло или происходит. Посмотрим. Но когда уже происходит поворот в деле, когда уже вопрос идет об обвинении, кроме того, чтобы опустить глаза, подумать: „Эх, брат, как же тебя угораздило“, — это все, что я могу сказать.
Поэтому исключительно здравой выглядит позиции Никиты Михалкова и Андрея Кончаловского:
Я только могу сожалеть, естественно, могу соболезновать тому, что произошло или происходит. Посмотрим. Но когда уже происходит поворот в деле, когда уже вопрос идет об обвинении, кроме того, чтобы опустить глаза, подумать: „Эх, брат, как же тебя угораздило“, — это все, что я могу сказать.